Лучше работать больше
Более медленный темп роста производительности труда по сравнению с ростом реальных заработных плат традиционно рассматривается Банком России как важный проинфляционный фактор. Можно открыть, например, резюме обсуждения в ходе заседания совета директоров ЦБ 25 июля 2025 г. и увидеть этот аргумент в самом начале списка проинфляционных факторов. О необходимости новых подходов к повышению производительности труда говорил в недавнем интервью и директор департамента денежно-кредитной политики Банка России Андрей Ганган. По логике ЦБ повышение потребительской активности из-за роста зарплат без соответствующего роста производительности и, следовательно, объемов производства приводит к ускорению инфляции, а значит, требует жесткой денежно-кредитной политики.
Однако с показателем производительности труда есть ряд фундаментальных сложностей, что вызывает вопросы о целесообразности его использования в качестве аргумента в принятии решения по ключевой ставке.
Прежде всего есть вопросы по оперативности и точности данных. В Росстате, например, отмечают, что первичный сбор данных по производительности может быть очень неточным. Масштаб правок, по оценке замруководителя службы Ирины Масаковой, "катастрофический" - почти 70% промышленных предприятий вносит изменения в свои первоначальные данные. Это приводит к продолжительному пересмотру данных. Например, изначально рост производительности труда в 2017 г. оценивался в 1,5%, два года спустя показатель пересмотрели до 1,9%, а текущие оценки на сайте Росстата на 2017 г. составляют уже 2,1%. К статистическим искажениям может приводить и оценка производительности в рамках групп компаний, а также при найме сотрудников вахтовым методом, когда, например, работник числится в одном регионе или компании холдинга, а по факту работает в другом месте, и т. д.
Банк России проводит собственные регулярные опросы предприятий, на основе которых оценивает динамику производительности труда. Такие данные дают возможность оценивать ситуацию до выхода официальной статистики. Однако сложностей, с которыми при измерении производительности сталкивается Росстат, Банку России в полной мере вряд ли удается избежать.
Многие из проблем со статистикой характерны не только для России. По недавнему признанию главы Федерального резервного банка Чикаго Остана Гулсби, показатели производительности настолько изменчивы, что потребовались бы годы сбора данных, прежде чем можно было бы статистически заключить, что наблюдаемое, например, повышение не является просто временным явлением. Так нужно ли догматично проводить жесткую монетарную политику, опираясь на столь изменчивый показатель?
Российская специфика добавляет сложностей. Для оценки динамики производительности Росстат, например, делит индекс физического объема ВВП на индекс совокупных затрат труда, которые определяются как количество фактически отработанных человеко-часов. То есть в случае экономического спада, когда показатель числителя (ВВП) падает, удержать уровень производительности можно только при гибком рынке труда и соответствующем падении знаменателя - числа сотрудников и/или часов работы. Вот только для России это не свойственно.
Для сравнения: в США при падении ВВП на 2,6% в 2009 г. уровень безработицы увеличился до 9,3% по сравнению с 5,8% (+3,5 п. п.) годом ранее. В России же ВВП в 2009 г. провалился куда более существенно - на 7,8%, однако уровень безработицы увеличился с 6,2% годом ранее до 8,3% (+2,1 п. п.). В результате производительность труда в американской экономике в кризисном 2009 году пусть незначительно, но все-таки выросла, а в России, по данным Росстата, упала на 4,1%. Аналогичная картина наблюдалась и в другие годы. В пандемийном 2020 году производительность труда в США тоже росла, а в России - снизилась на 0,4%. Падение производительности труда в России было и в сложные 2015 и 2022 годы.
И это еще при том, что по методологии Росстата при расчете производительности труда учитывается фактический объем отработанного времени, т. е. делается корректировка, например, на простои. А вот Банк России в аналитической записке "Адаптация промышленности к новым условиям на рынке труда: результаты опроса предприятий" от мая текущего года определяет производительность труда как отношение валовой выручки предприятия к среднесписочной численности работников на основе опросных данных без учета фактического рабочего времени. Дефицит кадров, фактор моногородов, огромная доля госсектора и жесткое трудовое законодательство - многое делает сокращение числа сотрудников или хотя бы зарплат для российских предприятий крайне непростой задачей.
В результате российская экономика, особенно в кризис, все время попадает в ловушку, когда показатель производительности неизменно отстает от динамики зарплат. А Банк России неизменно видит в этом проинфляционный фактор и переходит к более жесткой денежно-кредитной политике, что только ухудшает положение производителей.
Но главный парадокс использования производительности труда для аргументирования повышения ставки заключается в том, что жесткая денежно-кредитная политика сама по себе крайне негативно влияет на этот показатель. Еще в 2021 г. на сайте "Эконс", который ведут сотрудники Банка России, писали о работе исследователей Гарвардского и Калифорнийского университетов, где доказывалось, что денежно-кредитная политика может влиять на совокупную факторную производительность экономики - один из ключевых источников экономического роста.
ЦБ на эту зависимость предпочитает внимания не обращать. Хотя влияние монетарной политики на производительность очень велико. Исследования для рынков развитых стран показывают, что неожиданное повышение ключевой ставки на 1 п. п. может привести к снижению совокупной факторной производительности на 1,5% в шестилетней перспективе. Влияние шоков монетарной политики на производительность компаний в 32 развивающихся экономиках в 2000-2023 гг. изучал Азиатский банк развития (ADB) и в июле 2025 г. опубликовал результаты. Исследование показало, что резкое ужесточение денежно-кредитной политики приводит к устойчивому и значительному снижению совокупной факторной производительности, снижая потенциал роста экономики. Проверка результатов отдельно по показателю производительности труда привела к тем же выводам. Примечательно, что почти 39% компаний в исследуемой выборке (всего 42 100 компаний) были российскими.
В итоге, быстро повышая ставки и сохраняя их на высоком уровне долгое время, мы остаемся в сложной и продолжительной ловушке, усугубляющей проинфляционные факторы. А чтобы из этой ловушки выйти, нужна смена парадигмы денежно-кредитной политики: отказ от слепого следования за отношением между динамикой производительности и зарплат с переходом к стимулированию роста производительности в долгосрочной перспективе. Расширение доступа к капиталу - ключевое условие этого роста.
