Почему Китай прощается с ролью "мировой фабрики"
Власти КНР в своей новой пятилетке (2026-2030) делают ставку на внутренний спрос и технологии, отказываясь от роли "мастерской мира". Означает ли это конец эпохи дешевых товаров - в материале РБК
В конце октября в ходе четвертого пленума ЦК Коммунистической партии Китай определил ключевые ориентиры нового пятилетнего плана развития (на 2026-2030 годы), впервые на историческом уровне уделив первостепенное внимание стимулированию внутреннего потребления. Наряду с планами по укреплению технологического суверенитета руководство страны признало необходимость баланса между промышленным развитием и ростом внутреннего спроса и пообещало активизировать усилия по стимулированию внутреннего потребления. Как отмечается в официальном отчете, Китай должен "решительно стимулировать потребление", соблюдая баланс с "эффективными инвестициями" и придерживаясь "стратегической установки на расширение внутреннего спроса".
Сегодня доля потребления домохозяйств в ВВП Китая составляет около 40% - показатель, который не только отстает от почти 70% в США, но и отражает проблему чрезмерной зависимости экономики от инвестиций и экспорта. Полная версия пятилетнего плана с детализированными экономическими показателями будет опубликована только в марте следующего года на сессии Всекитайского собрания народных представителей. Исторический сдвиг: от инвестиционной модели к росту потребления В третьем квартале темпы роста китайской экономики достигли самого низкого уровня в 2025 году. По информации Госстата КНР, прирост ВВП за январь - сентябрь составил 5,2%, а на замедление повлияли вялый внутренний спрос и ограничительные тарифы на экспорт в США. За третий квартал темпы экономического роста Китая составили 4,8%, что на 0,4 процентного пункта ниже, чем в апреле - июне.
По мнению заведующего кафедрой мировой экономики и международных экономических отношений Государственного университета управления Евгения Смирнова, замедление роста китайской экономики после 2008 года связано с действием структурных факторов. Рост совокупной факторной производительности с 2000 по 2019 год упал с 2,8 до 0,7%, приводит данные эксперт, а пандемия и кризис в секторе недвижимости дополнительно подорвали внутренний спрос и инвестиционную активность. При этом инвестиционная модель роста, основанная на значительных внутренних сбережениях, исчерпала себя, считает Смирнов. "Постепенно снижалась норма прибыли от капиталовложений, что наглядно продемонстрировал затянувшийся кризис в секторе недвижимости", - объясняет он.
Начальник аналитического отдела инвесткомпании "Риком-Траст" Олег Абелев дополняет: экстремально высокий уровень инвестиций привел не только к кризису недвижимости, но и к накоплению гигантских системных долгов (около 300% ВВП), создав риски для финансовой стабильности. Одновременно экспортная ориентация теряет эффективность из-за политики других стран по возврату производств или их переносу в дружественные государства. Руководитель отдела макроэкономического анализа ФГ "Финам" Ольга Беленькая отмечает разрыв между высокой долей инвестиций (более 40% ВВП) и низкой долей внутреннего частного потребления (около 40% ВВП при среднемировом уровне 60%). Ограничения внешнего роста усугубляются протекционизмом торговых партнеров - США ввели высокие импортные тарифы на китайскую продукцию (а угрожали трехзначными) и ограничили доступ к передовым технологиям. "Результатом стали производственная дефляция, продолжающаяся уже почти три года, и избыток производственных мощностей относительно слабого внутреннего спроса", - признает аналитик.
Как отмечает преподаватель Института бизнеса и делового администрирования РАНХиГС Мария Суворова, план предусматривает структурную перебалансировку: доля конечного потребления в ВВП (частного и государственного) должна вырасти с 54,3 до 60% к 2030 году, тогда как доля инвестиций - сократиться с 42 до 35%. Перед реализацией этих амбициозных целей, по оценкам эксперта, стоят серьезные вызовы: кризис в секторе недвижимости, формирующем 25-30% ВВП при падении цен на 15-20%; демографическое давление с коэффициентом рождаемости один ребенок на женщину; долговая нагрузка в 295% ВВП и дефляционное давление. "Для достижения целевых показателей потребуются рост реальных доходов населения на 4,5-5% ежегодно, расширение социального страхования и программа выкупа незавершенного жилья объемом 1 трлн юаней", - констатирует эксперт. Это, по оценкам Суворовой, самая масштабная попытка структурной перебалансировки китайской экономики за последние 20 лет.
Как поясняет Абелев, новый план означает стратегический переход к модели, где в центре внимания - внутреннее потребление. Власти намерены стимулировать расходы населения через увеличение социальных расходов и реформу пенсионной системы. Особую роль играет модернизация системы "хукоу" - программы, принятой еще в 1980-е годы, которая упрощает переезд сельских жителей в города для доступа к лучшим социальным услугам. "Если раньше фокус был на стороне предложения (построили завод, получили товар, отправили на экспорт), то теперь происходит смещение в сторону формирования "внутреннего колоссального платежеспособного спроса", - объясняет аналитик. По словам приглашенного преподавателя бизнес-практики Школы управления "Сколково" Егора Переверзева, Китай не разворачивает экономику на 180 градусов: "новая пятилетка - логичное продолжение двух предыдущих". Инвестиции перераспределяются из "бетона" в модернизацию производств и развитие новых отраслей - электромобилей, солнечной энергетики, инженерных сервисов.
По словам аналитика Института комплексных стратегических исследований Дмитрия Плеханова, план использует геополитическую напряженность как "инструмент внутренней мобилизации". Развитие промышленности вышло на первое место с акцентом как на модернизацию традиционных отраслей (металлургия, машиностроение), так и на развитие перспективных направлений (водородная энергетика, квантовые технологии, искусственный интеллект). Исполнительный директор Института экономики роста им. П.А. Столыпина Антон Свириденко отмечает, что реальный акцент сделан на структурных изменениях - качественном повышении доли технологий и инноваций. Существующие заделы Китая впечатляют: роботизация, искусственный интеллект, зеленые технологии и стремление к прорыву в гражданской атомной энергетике. Вместо погони за показателями роста ВВП Китай фокусируется на технологической самостоятельности, зеленой экономике и росте реальных доходов населения, добавляет Абелев. По его словам, страна стремится превратиться из "фабрики для всего мира" в "рынок для всего мира".
Параллельно с технологическим рывком Китай наращивает влияние через финансовые инструменты. Свириденко выделяет переход к мультивалютной системе с усилением роли юаня. По его мнению, распространяя свою валюту, Китай получает новые каналы экспорта, а в обмен помогает партнерам из стран глобального Юга качественно повышать уровень их экономик.
Сможет ли Китай нарастить потребительский спрос
Рост потребительского спроса является важной задачей для устойчивого развития экономики Китая. Аналитик Capital Economics Джулиан Эванс-Притчард выделяет ключевую роль фискальной политики в стимулировании потребления. Председатель КНР Си Цзиньпин и глава Инвестиционного института Китая Ян Пин подчеркивают необходимость стимулировать внутренний спрос, бороться с дефицитом эффективного спроса и дефляцией. Особое внимание уделяется социально-экономическим реформам, включая реформу распределения доходов для повышения покупательной способности населения. Однако эксперты скептически оценивают амбициозные цели резко повысить долю потребления домохозяйств в ВВП. "Это просто благостное пожелание... Я не вижу здесь бюджетных обязательств", - отмечает директор по Китаю в Eurasia Group Дэн Ван. План на новую пятилетку Китая предполагает расширение социальной поддержки для стимулирования внутреннего спроса, но достижение этой цели осложняется необходимостью одновременного решения других стратегических задач, замечает доцент кафедры международного бизнеса РЭУ им. Г.В. Плеханова Анастасия Прикладова. "Можно ожидать снижения государственной поддержки предприятий как в целом, так и в разрезе отраслей для решения проблемы перепроизводства и снижения дисбаланса между спросом и предложением", - говорит она, приводя в пример отмену льгот для производителей электромобилей. Как подчеркивает Беленькая, несмотря на фискальные стимулы и программу трейд-ин, слабость потребительского спроса в Китае связана с недостаточно развитой системой социального обеспечения и неуверенностью многих домохозяйств в сохранении рабочих мест и будущих доходов в условиях торговых войн: "Из-за этого традиционно для китайских домохозяйств характерно сберегательное поведение, уровень сбережений в Китае один из самых высоких в мире - по данным J.P. Morgan, в 2022 году он составил 34,3%, а в 2023 году - 31,7%".
Однако Переверзев полагает, что китайская модель сбережений отражает рациональное распределение средств на социально значимые цели, а не просто говорит о слабости потребительского спроса. Тем не менее, как подчеркивает Беленькая, "обеспечить увеличение доли потребления можно только за счет увеличения благосостояния и уверенности людей в завтрашнем дне", что требует существенного увеличения социальных гарантий. Между тем из доступных на данный момент опубликованных документов, по мнению Беленькой, нельзя сделать вывод, что власти Китая однозначно сделали выбор в пользу смены модели развития страны на потребительскую с отказом от вектора на развитие промышленности и технологий. Например, по-прежнему ставятся цели построить современную промышленную систему и приложить больше усилий для достижения технологической самодостаточности, также говорится о необходимости устранять ограничения и препятствия, мешающие формированию единого всекитайского рынка. Вызовы и возможности для инвесторов в Китае. Как отмечает доцент департамента мировой экономики факультета мировой экономики и политики НИУ ВШЭ Ксения Бондаренко, Китай постепенно трансформируется из производителя простых товаров в инновационный центр сложного производства.
Основной рост прямых иностранных инвестиций наблюдается в быстроразвивающихся секторах: электронной коммерции, высокотехнологичном производстве, включая авиационно-космическую и медицинскую отрасли, а также в химической фармацевтике. "Богатство ресурсами, особенно редкоземельными металлами, также поддерживает эти изменения", - добавляет эксперт. Новые правила игры. По мнению Абелева, для иностранных инвесторов наступает новая эпоха с изменением правил игры. Компании, ранее привлекаемые дешевым производством, теперь сталкиваются с ростом зарплат, ужесточением экологических требований и необходимостью пересмотра бизнес-моделей. "При этом присутствует политический риск, связанный с государственной поддержкой национальных чемпионов, что создает неравные условия для иностранных компаний в стратегически важных секторах", - предупреждает аналитик.
В то же время открывается большая возможность - доступ к огромному потребительскому рынку с расширяющимся средним классом. Как подчеркивает Бондаренко, внутренний спрос и программы стимулирования, такие как трейд-ин, усиливают привлекательность страны для инвесторов. Смена приоритетов для местных игроков. Для местных инвесторов, по оценке Абелева, основные вызовы связаны с кризисом в традиционных отраслях - тяжелой промышленности, недвижимости и низкотехнологичных производствах. Это требует перераспределения капитала и сопровождается повышенной волатильностью. Одновременно появляются перспективы в новых секторах - биотехнологиях, больших данных, искусственном интеллекте и электромобилях, которые получают активную государственную поддержку. Эксперты отмечают и сохраняющиеся системные риски. Снижение численности населения (общая численность населения Китая в 2024 году сократилась на 1,39 млн человек, до 1,408 млрд, по сравнению с 2023 годом), высокий уровень социального неравенства, сохраняющийся сильный госконтроль, рост долговой нагрузки и давление со стороны США остаются серьезными проблемами для ведения бизнеса в среднесрочной перспективе, говорит Бондаренко.
Последствия для мировой экономики
Трансформация глобальных цепочек поставок. По словам Переверзева, мировая экономика проходит не через "развод" с Китаем, а через "перезаключение контракта", где главным предметом переговоров становится перераспределение рисков. Происходит фундаментальная перестройка международных производственных цепочек. При этом бизнес не разрывает связи с Китаем, а диверсифицирует риски, создавая дополнительные площадки в Юго-Восточной Азии и других регионах, в то же время критически важные компоненты и технологии остаются завязанными на Китай. Абелев подчеркивает, что Китай будет все больше центром для производства сложной высокотехнологичной продукции. По его словам, происходит переход от модели "мировой фабрики" к статусу технологического хаба, что ведет к регионализации цепочек поставок. Ценовые эффекты. Переориентация Китая на внутренний рынок чревата значительными инфляционными рисками для мировой экономики. Абелев указывает на завершение "эпохи дешевых товаров", поскольку рост зарплат и смещение фокуса на внутренний спрос приведут к удорожанию китайской продукции. Прикладова, в свою очередь, прогнозирует разнонаправленное движение цен: "Переориентация экспортных потоков на внутренний рынок будет способствовать повышению мировых цен на эти товары, а снижение предложения - удешевлению материалов и комплектующих".
Новые модели экономического сотрудничества
Изменение роли Китая в мировой экономике требует пересмотра подходов к международному сотрудничеству. Как отмечает Свириденко, акцент смещается с вопроса, как Китай влияет на глобальную экономику, на поиск взаимовыгодных форматов партнерства. "Если правильно построить свою стратегию и с Китаем, и с глобальным Югом, партнер может получить высокий синергетический эффект. Это касается и Запада. В Китае умеют работать, использовать это надо с взаимной пользой, негласно подчеркивают в Пекине", - замечает эксперт. Отраслевые последствия и структурные сдвиги. В отдельных секторах уже наблюдаются конкретные изменения. Переверзев отмечает, что "в мире станет больше доступной "зеленой" техники: электромобилей, батарей, солнечных решений - это давит на цены и ускоряет энергетический переход в развивающихся странах". Одновременно, как подчеркивает Абелев, меняется структура китайского импорта: смещение от сырья к потребительским товарам премиум-класса, высокотехнологичным компонентам и услугам, что создает новые возможности для международных компаний, способных предложить соответствующие продукты и решения. Все описанные трансформации - от регионализации цепочек поставок до изменения структуры китайского спроса - происходят на фоне сохранения Пекином целевого показателя роста ВВП на уровне "примерно 5%". Это означает, что мировой экономике предстоит адаптироваться не к ослаблению, а к качественно новой роли Китая, который целенаправленно меняет собственную модель роста, констатируют эксперты.
