Некризисная безработица
Почему в России даже при глубоком экономическом спаде она остается в рамках “естественной”?
Динамика общей безработицы в России словно не замечает спада в экономике, который в 2015 году, по предварительным оценкам, составил около 4%. Только на его преодоление теперь потребуется, как минимум, три года, признают в Министерстве экономического развития. Да и то в случае, если нефть не будет дешевле 40 долларов за баррель (текущая цена – 33-34 доллара). При этом общая безработица в стране, даже повысившись к концу 2015 года до весенних уровней, продолжает оставаться в полтора раза меньшей, чем была еще шесть лет назад, в самом начале первого после пика тогдашнего кризиса 2010 года. Более того, меньшей, и чем в начале последнего по времени относительно “благополучного” для российской экономики (в части и внутреннего спроса, и инвестиций) 2012 года.
К началу декабря уровень общей безработицы в России, рассчитываемой по методологии международной организации труда (то есть доля граждан страны, которые не имели работы или доходного занятия, искали работу и были готовы приступить к ней немедленно), составил 5,8% общей численности трудоспособного населения,сообщил Росстат в конце декабря. То есть, пройдя традиционный сезонный спад, он вернулся к показателям апреля или февраля минувшего года. Для сравнения, в январе посткризисного 2010 года уровень безработицы составлял 9,2%. За три последующих года он снизился чуть ли не вдвое и на очередных минимумах, в середине 2014 года, составлял 4,9%. Экономический рост в стране в том году оказался минимальным – 0,6% после 1,6% в 2013 году.
Будь сегодня в стране больше трудоспособных, и конкуренция за рабочие места была бы выше. Как, возможно, и уровень безработицы.
В первом квартале 2015 года объем ВВП России уже сокращается на 2,2% к уровню годом ранее, во втором – на 4,6%, после чего экономика, впервые за последние пять лет, вновь оказалась в рецессии, в третьем квартале – на 4,1%. Объем внутреннего спроса в ней упал за год, по оценкам, на 9-10%, вынудив компании еще больше снижать объемы производства, уже сократившиеся в 2014 году.
Но даже при столь глубоком спаде в российской экономике безработица в ней остается на уровнях, о которых власти любой из наиболее индустриально развитых стран мира в подобных экономических условиях могли бы только мечтать! Максимум был отмечен в марте – 5,9%, а минимум – в сентябре, 5,2%. Для сравнения: средний уровень для 19 стран еврозоны составил в ноябре 2015 года 10,5%, сообщило на прошлой неделе агентство "Евростат", для всех 28 стран Европейского союза – 9,1%. То есть российский показатель (к концу ноября – на уровне Австрии и превышая, если сравнивать с ЕС, лишь показатели Германии - 4,5%, Чехии – 4,6%, Мальты – 5,1% и Великобритании – 5,2%) и до сих пор не вышел за рамки так называемой “естественной” безработицы. Такой, которая обусловлена естественными причинами (текучестью кадров, миграцией, демографией…) и не связана с динамикой экономического роста. Как это объясняют эксперты рынка труда?
Владимир Гимпельсон, директор Центра трудовых исследований Высшей школы экономики, Москва:
- Это связано с тем, как вообще работает российский рынок труда. В данном случае мы отмечаем три особенности. Во-первых, очень низкое пособие по безработице. (Установлено правительством РФ на 2016 год: минимум – 850 рублей в месяц, максимум – 4900 рублей. Они не меняются уже седьмой год подряд. По текущему официальному обменному курсу – это 11 долларов и 64 доллара, соответственно – РС). Это означает, что человек, потеряв работу, не может позволить себе искать ее долго. Он должен быстро вновь начать что-то делать, что приносило бы ему доход. Второе - неформальная занятость, которая составляет в среднем четверть всего российского рынка труда. И третье – гибкость заработной платы: этот рынок традиционно реагирует на шоки в экономике не сокращением занятости, а снижением заработной платы. Эти три особенности, собственно, и определяют такие низкие показатели безработицы. И, скажем, если бы пособие было выше, то и безработица была бы другой…
Елена Киселева, научный сотрудник Института комплексных стратегических исследований, Москва:
- Показатель общей безработицы охватывает российский рынок труда в целом: когда людей спрашивают в ходе статистических опросов об их занятости, то имеют в виду любую работу или доходное занятие - вне зависимости от того, зарегистрирована эта занятость или не зарегистрирована. Кроме того, показатель безработицы не учитывает “неполную” занятость. Это не только работа по сокращенному графику или уход в административный отпуск, но и любые другие формы сокращения рабочего времени без непосредственного увольнения работников. А в условиях общего кризиса в экономике масштабы неполной занятости только увеличиваются. Конечно, они сильно разнятся по секторам и видам деятельности, но те отрасли, где сильнее падает спрос, - в частности, в машиностроении, там и особенно велики масштабы неполной занятости.
В целом, даже несмотря на постепенный рост в последние месяцы, безработица в России остается близкой к “естественным” ее уровням, которая экспертами оценивается, в зависимости от конкретной страны, примерно в диапазоне 5,5-6%. Тем не менее, нынешняя динамика общей безработицы в России все же позволяет определить общую тенденцию – медленный, но устойчивый рост.
“Если на сегодняшнюю безработицу “наложить” демографическую структуру России начала 2000-ых годов, то уровень общей безработицы, по нашим оценкам, повысится примерно на полтора процентных пункта”.
Доля расходов на оплату труда в общей структуре финансов российских компаний и предприятий в нынешних условиях спада в экономике закономерно нарастает – уже просто из-за резкого падения, вслед за спросом, самой их выручки. В какой мере, по вашим оценкам, предприятия стараются снизить эти расходы за счет простого сокращения штатов, даже минимального?
Елена Киселева:
- Сокращение штатов – это едва ли не крайняя мера, к ней прибегают, когда все остальные возможности компании уже исчерпаны. Речь идет, в первую очередь, о крупных и средних предприятиях реального сектора экономики. Особенно, если это - моногород, если предприятие имеет большое значение для того региона, где оно расположено. Планы по масштабному сокращению штатов пристально контролируются и службами занятости, и региональными администрациями. Кроме того, российский Трудовой кодекс весьма жесткий, и он прежде всего на стороне работника. Сама процедура увольнения обходится предприятию очень недешево - сотруднику выплачиваются, как минимум, три зарплаты. Его должны еще и заранее предупредить, и предложить возможные вакансии… Там очень много разных условий. Поэтому в российской практике компании гораздо чаще идут просто на сокращение рабочего времени разными способами и на снижение зарплат, но к увольнениям прибегают только в крайних случаях.
Владимир Гимпельсон:
- Доля расходов на оплату труда, конечно, должна “реагировать” на динамику выручки. И компании приспосабливаются: когда они могут сокращать персонал, они его сокращают. Мы периодически встречаем сообщения об этом. Но об этом можно судить лишь по статистике самих компаний. Когда мы оцениваем занятость в стране в целом, мы этого просто не видим! Что как раз и подтверждает: те люди, которые теряют работу в компаниях, каким-то образом довольно быстро находят себе новую работу либо в полуформальном, либо в неформальном секторе.
“Когда экономика оказывается в кризисе, потребность в трудовых ресурсах снижается везде – и в “регистрируемом” секторе рынка труда, и в “неформальном”.
Исходя из экспертных оценок, примерно четверть всего российского рынка труда сегодня приходится именно на его “неформальный” сектор, где трудовые отношения могут и вообще никак не регистрироваться. Значит ли это, что возобновившийся рост общей безработицы в стране свидетельствует также и о том, что часть сокращаемых предприятиями работников не могут по тем или иным причинам найти себе применение и в “неформальном” секторе? И что это придает дополнительный импульс росту общей безработицы? Или вы понимаете это как-то иначе?
Владимир Гимпельсон:
- Нет, я понимаю это так же… Другое дело, я бы сказал, что это - не сегодняшняя реальность, а, скорее, ожидание того, что будет происходить в ближайшее время. Если “вход” на неформальный сектор рынка труда окажется затруднен по каким-то причинам, то люди, теряющие работу, будут вынуждены пополнять ряды безработных. А дальше может сработать следующий “механизм”. В стране растет безработица, это оказывает давление на правительство – повышайте пособия по безработице. Но их повышение ведет к дополнительному росту безработицы – более высокое пособие дает людям возможность какое-то время переждать, не спешить с поиском новой работы, не хвататься за первую попавшуюся… Но пока признаков такого “механизма” я не вижу.
Елена Киселева:
- Когда экономика оказывается в кризисе, потребность в трудовых ресурсах снижается везде – и в официальном, “регистрируемом” секторе рынка труда, и в “неформальном”. Конечно, больше всего сокращается занятость в секторах, наиболее остро реагирующих на спад инвестиционного и потребительского спроса в стране. Прежде всего - строительство, вслед за которым - производство строительных материалов. Кроме того, сильный спад занятости происходит в машиностроении и финансовой сфере. Эти секторы демонстрируют наибольшее сокращение занятости.
Эти три особенности, собственно, и определяют такие низкие показатели безработицы. И, скажем, будь пособие выше, и безработица была бы другой…
Вспомним о влиянии демографических факторов на российский рынок труда. Если предположить, что возрастная структура населения России была бы сегодня той же, что и в самом начале 2000-ых годов, как это изменило бы текущую динамику и сам уровень безработицы в стране? Сколь они отличались бы от нынешних реальных?
Владимир Гимпельсон:
- Если на сегодняшнюю безработицу “наложить” демографическую структуру России начала 2000-ых годов, то уровень общей безработицы, по нашим оценкам, повысится примерно на полтора процентных пункта. (То есть в ноябре 2015 года было бы не 5,8%, как сообщил Росстат, а уже 7,3% - РС). За счет того, что и доля молодежи, и доля людей с низким образованием или без него сегодня значительно меньше, чем они были тогда. А именно эти группы населения традиционно имеют максимальные риски остаться без работы. На рынке труда они оказываются наименее конкурентоспособными.
Елена Киселева:
- Количество людей трудоспособного возраста в общей численности населения сократилось по сравнению с тем, что было еще в начале 2000-ых. Соответственно, меньшим оказывается и “давление” предложения рабочей силы на рынке труда. Другими словами, будь сегодня в стране больше трудоспособных, была бы выше и конкуренция за рабочие места. Возможно, был бы выше и уровень безработицы. Но сейчас, во-первых, ввиду резкого падения доходов, а во-вторых, “перспектив” пенсионной реформы (и повышение пенсионного возраста в ближайшем будущем, и планы отказа в тех или иных случаях выплаты пенсий работающим), люди, даже достигшие зрелого возраста, продолжают работать, если у них есть такая возможность. То есть - их не увольняют, а здоровье - позволяет. Но, в принципе, изменившаяся демографическая структура населения России отчасти “помогает” в смысле сдерживания роста безработицы.
