Инфляция растет без спроса
Снова и снова Банк России обосновывает проведение сверхжесткой денежно-кредитной политики необходимостью скорейшего возвращения инфляции к цели в 4%. При этом регулятор четко указывает на то, что его политика ориентирована на «охлаждение перегретого спроса». Но действительно ли причина роста цен в опережающей динамике спроса и насколько темпы роста цен по товарным группам, формирующим индекс потребительских цен (ИПЦ), можно будет снизить через повышение процентных ставок? Может, проблема все же на стороне предложения, а не спроса?
Со стороны производителей часто приходится слышать о том, что природа текущего всплеска цен заключается не столько в росте спроса, сколько в опережающем росте издержек, и не только вследствие дефицита кадров, но и в связи с ростом тарифов, повышением цен на энергоресурсы, увеличением процентных платежей. А в цену сельхозпродукции в этом году добавился еще и негативный погодный фактор.
Еще один аспект – дефицит производственных и логистических мощностей. Это давняя проблема российской экономики, усугубившаяся на фоне внешнеторговых ограничений. Полноценно решить ее можно только через расширение инвестиций, но при текущей денежно-кредитной политике (ДКП) это не представляется возможным. Сверхвысокие ставки по кредитам отрицательно сказываются на инвестиционных планах бизнеса. Как показывает опрос самого Банка России, индекс изменения условий кредитования предприятий опустился до худшего значения за более чем 20-летнюю историю наблюдений, что, безусловно, скажется в ближайшее время на динамике инвестиций самым негативным образом. Жесткая ДКП влияет на инвестиционные планы и по другому каналу – через формирование у производителей негативных ожиданий относительно изменений рыночного спроса. Следствием же сдерживания инвестиций становится сохранение проблем на стороне предложения, которые и являются основной причиной текущего всплеска цен.
Банк России, впрочем, не считает ужесточение условий кредитования серьезным фактором, ограничивающим инвестиции, ссылаясь на достаточно высокую прибыль в экономике. Вопрос только где эта прибыль. Какие виды деятельности важны для снижения инфляции и в каких фиксируются высокая прибыль и показатели рентабельности?
В структуре ИПЦ, например, существенную долю занимают продовольственные товары – 38,1%, а в эмоциональном плане для потребителей их значимость еще выше. При этом 9,1% от общей корзины приходится на мясо и мясопродукты, 2,2% – на рыбопродукты, 4,4% – на молочную продукцию и сыры, 2,6% – на кондитерские изделия. На овощи и фрукты приходится 4,6% и 2,4% соответственно. И что же с прибылью и рентабельностью в этих секторах?
Сальдированный финансовый результат в производстве пищевых продуктов в целом по итогам первого полугодия 2024 г. сокращался опережающими темпами – на 9,7% в годовом выражении (на 40 млрд руб.), хотя в целом по экономике он снизился только на 6,1%. С рентабельностью ситуация тоже совсем не радует. В производстве пищевых продуктов она в первом полугодии этого года сократилась с 12,6 до 10,0%, в то время как по экономике в целом она снизилась с 13,3 до 12,4%.
По отдельным товарным группам ситуация еще более показательна. В переработке мяса рентабельность продаж снизилась с 6,8 до 6,1%, в переработке рыбы – с 11,7 до 8,9%, в производстве кондитерских изделий – с 22,8 до 11,9%, В производстве молочной продукции рентабельность сократилась с 9,8 до 7,1%, в производстве сыра – с 8,4 до 7,7%. В производстве сливочного масла, напротив, наблюдалось даже некоторое повышение рентабельности, однако это рост с -0,1 до 0,8%. И так по большинству позиций в пищевой промышленности. Из тех категорий, которые соответствуют значимой доле в структуре потребительской корзины для расчета ИПЦ, более или менее благоприятная ситуация с рентабельностью сложилась только в растениеводстве.
Таким образом, мы видим, что по большому кругу видов экономической деятельности, значимых и для расчета инфляции, и для социального спокойствия, рентабельность невысока, во многих случаях она в разы меньше по сравнению с ключевой ставкой и при этом снижается. Немало подобных примеров можно найти также в производстве непродовольственных товаров, в услугах. В основном все это конкурентные секторы, где высока доля частных производителей, часто относительно небольших. А следовательно, и так не очень высокая прибыль распылена между множеством производителей, что делает реализацию более или менее крупных инвестпроектов за счет нее в большинстве случаев невозможной.
Поэтому, когда ссылаются на то, что у предприятий достаточно собственных средств для реализации инвестпроектов, дьявол, как говорится, кроется в деталях. В нашей экономике намного больше половины всей прибыли сконцентрировано в секторах, которые не производят продукцию и не предоставляют услуги, отражающиеся в показателе инфляции. А потребительские товары – как продовольственные, так и непродовольственные, – имеющие важное значение для инфляции, часто производятся в относительно низкомаржинальных секторах. Отсюда более сильное негативное влияние роста ключевой ставки на потенциал расширения производства потребительских товаров и услуг, чем можно было бы себе представить, если бы прибыль была распределена по экономике иначе. И даже если процентные издержки по тому или иному виду деятельности оказываются сами по себе не очень велики относительно объема выручки, это не меняет сути дела. На фоне высокой ставки бизнес начинает все больше сравнивать процентные издержки не с выручкой, а с прибылью, и на фоне невысокого объема прибыли компании просто предпочтут отказаться от реализации проектов, отложив расширение своего производственного потенциала.
А потери в производственном потенциале – это именно то, что не позволит выйти на стабильно низкую инфляцию, сколько спрос ни ограничивай. Дефицит предложения никто не отменял, а именно от его ликвидации зависит долгосрочное решение проблемы высокой и волатильной инфляции.
Источник: Ведомости
